«Дружительная»

Заметив в темных глазах жилички недоверие, старуха вдруг рассердилась и прикрикнула:

—    Нет, ты не говори! Не говори! Нам лучше знать! Не смотри, что суровая. Дружительная она. С каждым умеет обойтись, хоть он большой человек, хоть лапотник. А ты спи. Поздно уже. Спи! — И она задула лампу,

Наташа пошла в горницу на свой диванчик,

«Дружительная!» А ее встретила строги, без улыбки, сказала: «Знакомьтесь с народом, с фермами и приступайте к делу. Ведите племенную работу». «Племенную работу!» Что это, насмешка? Все у них на фермах делается неправильно: рационы, отелы, учет. Даже помещения не побелены известью!. Составила рационы. Две — три доярки стараются, выполняют, а остальные. И этот Корниенко! Не делал никаких профилактических прививок, Может ли она в таких условиях отвечать за поголовье? Не понимает этого председатель, что ли?

Шел третий час ночи, когда Екатерина Николаевна вернулась из второй бригады. Собрание, конечно, затянулось. Она велела Дроздову сначала раздать деньги — некоторым причиталось по три — четыре тысячи. Настроение на собрании у всех было хорошее, и, главное, пришли все, даже «именинники». Их хорошенько пропесочили. В общем, собрание прошло неплохо. Теперь можно и отдохнуть.

Она легла, и сон навалился сразу. Но она его отогнала и по давней своей привычке стала вспоминать, что сделала и что не доделала за день. Неожиданно перед глазами появилась зоотехник Михайлова с испуганным лицом. «Что-то у нее там не получается, заведующие фермами жалуются,— подумала Екатерина Николаевна.— Надо.» Но не додумала, сон одолел.

Наташу разбудил плачущий голос хозяйки.

—    Что ж это, господи! — причитала она.— Вчера здоровенькая была, а сегодня не ест, не пьет! Молока одну литру дала.

Наташа прошла к корове. На вымени характерные пузырьки, с морды тянется длинная нитка слюны.

Было еще очень рано, над огородами стоял белый утренний туман, во дворах о стенки ведер звенели струи молока. Пастух где-то в конце села громко хлопал бичом. Наташа побежала к нему и долго уговаривала не выгонять сегодня стадо.

—    Это как хозяева скажут,— упрямо бубнил он,— А ты что за хозяйка? Каждый будет тут мудровать!

Наташа побежала к Екатерине Николаевне, но по дороге жил Корниенко, и она зашла к нему. Он лежал на лавке лицом к стене и, видимо, спал. Она постучала кулаком по его острой лопатке: «Послушайте, еще один случай, послушайте!». Но он приподнял взлохмаченную голову и, пробормотав: «Николаевна знает»,— снова уронил ее на лавку.

Дома Екатерины Николаевны уже не было, и Наташа пошла в правление. Там было тихо. Дроздов, как всегда, щелкал на счетах, Екатерина Николаевна подписывала какие-то бумаги. Наташа перевела дыхание и крикнула от порога ломким голосам:

—    Долго это так будет? Долго?!

Дроздов перестал считать, Екатерина Николаевна подняла удивленные глаза.

—    Вы что, весь скот хотите пере заразить? Ведь ящур же, ящур! Третий случай уже.

«Где ящур? Почему мне ничего не сказали?» — хотела крикнуть Екатерина Николаевна, но теперь это были лишние слова. Она спросила:

—    Что надо делать?

—    Надо прививки здоровым! Надо изолировать больных, надо дезинфекцию!. А ваш Корниенко.

—    Груня,— негромко позвала Екатерина Николаевна,— чтоб сейчас Корниенко был здесь! Живой или мертвый! И пошли за заведующими фермами, Все в пять минут!

Она прошла в соседнюю комнату к телефону, И, словно повинуясь ее властному голосу, из МТС тотчас ответили, директор был у телефона.

—    Говорит Карпович, Да, ящур. Вы уже в курсе? Прошу прислать вет техника! Выезжает? Хорошо!

Она вернулась, села за стол. Под конвоем

Грани в комнату торопливо вошел Корниенко. Лицо у него было опухшее, но мокрые волосы тщательно приглажены. Он сел и многословно стал объяснять, что он бы и сам сделал прививки, но вакцины у него маловато.

—    Перестаньте болтать! — тихо сказала Екатерина Николаевна, и он виновато умолк.