Вечером, когда мы, осмотрев музей, самый древний в мире театр Диониса, бродили по залитым огнями реклам афинским улицам, меня остановила пожилая гречанка в темном платье.
— Русия? — спросила она.
— Да, да, русская,— поторопилась ответить я.
— Камрад, товарищ,— сказала она, пожимая мне руку.
Мы уже поднялись на борт теплохода, а на берегу все еще толпилась молодежь. Теплоход стал медленно отваливать от стенки пирса, дальше и дальше уходя от разноцветных огней Пирея, а люди все стояли, прижавшись к решетке портового забора, и смотрели вслед советскому кораблю.
И теперь, когда я вспоминаю залитую солнцем Грецию, я вижу не только стройную колоннаду Парфенона, но и этих смотревших вслед нашему теплоходу греческих юношей и незнакомую женщину, пожавшую мне руку на шумных улицах Афин.
